Собачий Глаз - Страница 16

— Это как же? — Я ничего не понимал. — Откуда тогда все это? В смысле, насчет Охотничьего Клуба? Без расследования...

— Тут такая ситуация... — еще больше насупился Ланс. — На меня Нохлис вышел.

— Мертвовод? Этот-то здесь при чем?! — Мое непонимание достигло предела.

— Он, понимаешь ли, попался Охотникам на мушку. Но выдержал какое-то их вступительное испытание и перешел из дичи в хишники.

Что-то начало проясняться. Но все равно этого недоставало для того, чтобы успокоиться. Однако это был отнюдь не конец рассказа.

— Ты же знаешь Нохлиса: сколько ни дай, все мало. Ему хоть Небесный Город Итархин на тарелочке поднеси, все равно добавки попросит. Решил и в Охотничьем Клубе что-нибудь выгадать. И ведь получилось у засранца! Чтобы себя от охотничков обезопасить, заложил их мне в частном порядке. Козырь в рукаве ему понадобился! До поры до времени все в тайне, зато Мертвовод подписался оказывать кое-какие услуги...

У меня отлегло от сердца. По крайней мере, вся полиция и городской гарнизон на мой след не встанут. А со старым приятелем можно договориться. В крайнем случае, буду у него вторым агентом в Охотничьем Клубе. На пару с Нохлисом, как ни противно...

Да только чем я сейчас лучше? Мне же еще у Лан-са выпрашивать жизнь какого-то негодяя в обмен на эльфийскую диву. Хорошо, что в участке всегда найдется такой, которого лучше придушить, не доводя до суда. Вроде меня...

Но лейтенант полиции по кличке Обезьянья Лапа на сказанном не остановился.

— Он в их списки залез — кого-то из своих, кто разбирается, пустил подправить этот лохотрон. Хотел так своих политических противников подставлять. Теперь дичью можно назначить любого...

— Добычей, — поправил я фронтового друга.

— Что? — встрепенулся тот.

— Они называют это Добычей. Не дичью, а Добычей, — устало повторил я. — И кто меня подставил? Нохлис?

— Нет, — теперь Ланс замолчал надолго. — Я.

Два этих слова звонко ударили мне по ушам, словно медные тарелки военного оркестра. Меня будто ватой обложили: слышать, двигаться, дышать стало равно трудно...

— Погоди! — предварил он все попытки перебить себя. — Ты же самый лучший из нас, уцелевших в Мекане! Самый живучий! Ты выкрутился — я знал, что выкрутишься, и выкрутился. Когда страхуют, предупреждают, то расслабляешься — и все, конец. А ты выжил! И дал мне уложить тварь! Самую страшную из них! — Ланс со злобой ткнул мертвую кулаком в скулу.

Одеревеневшее тело не шелохнулось. Меня же от трупа отличала только формальная принадлежность к живым. Слова бывшего друга падали в пустоту, забившую меня до отказа:

— Нохлис показывал мне списки Охотников. Они все для меня недосягаемы. Эльфийские властители, миллионщики, магистратские... Или такие из дорассветных, к которым либо не подберешься, либо и подойти-то страшно. Даже мне... А достать хочется! Чтобы хлебнули, твари, перед смертью!

Как он был прав, как мог я быть с ним всей душой! Если бы услышал все это секундой раньше событий вчерашнего утра.

— Мы гнили заживо в топях Вест-Мекана, глотали изменяющий туман воинов-жрецов Тесайра, рвали глотки штурмовым кадаврам, как псы. А эти переставляли флажки на карте да алыми шнурочками провешивали на графиках курс унции к золотому. Считали барыши и обмывали контракты. А теперь еще принялись убивать нас ради забавы!

Медленно-медленно я спустил с плеча сверток с Реликвией. Я не собирался пускать Меч Повторной Жизни в ход — просто больше не мог переносить еще и эту тяжесть, давящую на плечи. Только рука как-то сама легла на рукоять...

Ланс, видимо, почувствовал что-то в моем молчании, но стреломет не вытащил и вообще не делал попыток как-либо защититься. Он доверял мне так же, как я должен был доверять ему. Как мы всегда доверяли друг другу. Только заговорил быстрее и сбивчивее:

— Наших, проверенных, еще много. Мортимер Четыре Фаланги, Костлявый Патерсон, Джинго... Вся Меканская бригада, закаленные бойцы. Перемелем владетельную шваль, как болотных умрунов! Пусть пройдут тот же путь!

Еще кто-то должен пройти мой путь... Нет уж, хватит. Рука стиснула рукоять уже осознанно. Ланс же не слышал и не видел ничего, зайдясь в ярости:

— Они должны страдать и умирать, как мы!!!

Ему было невдомек, что время слов для меня прошло. Осталась только цель, на которую я был направлен, и ее цена. А человека, которому я верил, больше не существовало.

Немыслимо долгий и красивый удар с шагом и доворотом снес Лансу голову. Меч словно замер в фонтане крови, наливаясь изнутри жутким светом. Казалось, стальные кристаллы отделяются друг от друга прожилками сияния и тают в нем, как зерна.

Неся клинок на вытянутых руках, словно полную чашу, я повернулся к прозекторскому столу, повернул меч острием вниз и со всей силы вонзил в низ живота ночной властительницы.

— Репаро!

Меч без сопротивления прошел сквозь ее тазовые кости и свинцовую обшивку стола. Молнии рванулись от краев разреза, молотя жгутами по стенам и оплетая нас. Мертвое тело выгнулось, скользя по лезвию, и опало, когда молнии угасли.

Я выдернул клинок, сделал шаг вправо и теперь вогнал его в солнечное сплетение темноэльфийской дивы.

— Ресумо!

Грудина разошлась так же легко, только теперь потоки мертвенного свечения словно выплеснулись из места удара, стекая по телу на стол и дальше на пол. Волны сияния захлестнули меня по колено. Мертвая билась на столе, словно рыба, выброшенная на берег.

Струи света иссякли так же неожиданно. Извлекая меч, я заметил, что он безжалостно распорол лаковый хром костюма, но оставил нетронутой пепельную плоть эльфи. Лишь серебряные ромбики шириной в клинок старыми шрамами отпечатались на коже, проглядывая сквозь глянцевую шерстку на лобке и деля пополам расстояние меж грудей.